![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
skysnailМоя дорогая Изабель!
Сегодня утром я сбрил бороду. Теперь нужно похудеть. Как видишь, Роден всё более отдаляется от меня. Налицо перевоплощение в буквальном смысле слова. Я чувствую себя таким опустошённым. В этот период между двумя ролями я рискую всем. Я одержим страхом набрать вес, готовясь к другому фильму. Роден яростно защищался в течении многих дней, прежде чем пошатнулся на своём постаменте. Я тоже шатаюсь…
Подобно средневековым рыцарям, падающим под стол на пирушке после турнира, мне тоже нужна хорошая пирушка для спасительного выздоровления. Мне нужно насилие, пьянка, вспышка… Я разрываюсь на части. Вот именно - на части.
А ты, Изабель, - ты, как истинный воин, всегда находишься на чеку, готовая достойно встретить противника. Ты сама задумала “Камиллу Клодель”. Ты давно вынашивала этот фильм. Помню, ты пришла ко мне поговорить о нём, когда я ещё снимался в Монтрее в “Под солнцем сатаны”. Ты вошла без предупреждения в старинную таверну, которую содержали две симпатичные, пропитанные алкоголем старухи. Я был тогда в сутане аббата Дониссана. От тебя исходило что-то необыкновенное, неосязаемое, какая-то сверхнормальная духовная сила. В своих больших тёмных очках ты походила на инопланетянку. В тебе клокотала яростная, необузданная, каннибальская энергия. Ты пришла предложить мне роль Родена. И в этот момент перегорели все пробки в Монтрее… Это был знак свыше. Мы продолжали разговор при свечах. Это была волшебная встреча. Наша вторая встреча.
Мы порядком изменились после “Барокко”. В то время мы были двумя чудовищами, двумя необитаемыми пылающими планетами. Ты была наивным, но поразительно прозорливым интровертом. Я же был мужланом, неприлично шумным экстравертом. Когда я приехал в Амстердам, чтобы присоединиться к съёмочной группе Андре Тешине, я подобно грубому животному вознамерился тебя соблазнить, завоевать твою симпатию, подавить тебя. Я никогда не встречал прежде таких женщин, как ты… Для меня ты была Ундиной.
- Меня зовут Ундина.
- А меня Ганс.
- Ганс и Ундина.
- Нет, Ундина и Ганс.
Ундина - это ты. Кстати, лицей в Шатору носил имя этого писателя и драматурга - Жироду. Это был знак. Мы старались чисто по-детски, грубо соблазнить друг друга. Но мы оба были в начале пути. Твой ум, который я бы назвал чрезмерным, обладал плотью и кровью. Я вызывал у тебя непонятный страх, который напоминал глубокую душевную хворь, столь присущую великим актрисам… Всем было видно, что твой талант ещё не раскрылся полностью, что ты живёшь вне времени, что тебе понадобится много сил, чтобы к этому привыкнуть. Мы приступили к съёмкам. Мы скрестили шпаги. Если наш поцелуй в “Барокко” был гнетущим, спровоцированным насилием, нетерпением и стрессом, то поцелуй Камиллы Клодель и Родена созрел, он был тёплым и отрешённым. Мы стали Камиллой и Роденом.
В течение нескольких недель съёмок я тобой восхищался, завидовал тебе, Изабель. Тогда ты ведь всех нас родила на свет. На сей раз я был на твоей стороне, на стороне женщины, в которой обнаружил соучастие, присущее людям одного пола… Да, да, одного пола! Я предпочитаю быть на стороне женщины, или рядом с ней, а не против неё. Секс часто мешает отношениям между мужчиной и женщиной. Сексуальность есть нечто противоположное истинному желанию. Я ненавижу женщин, которые считают меня своим партнёром. В сексе есть что-то ужасно взрослое, напоминающее мне кастет или пистолет. В качестве примера физического чувства, я вспоминаю сцену, когда Роден в позирующей ему Денаиде увидел Камиллу, белую и гладкую, как мрамор. Я вспоминаю сцену, когда Камилла сообщает Родену, что беременна. “Ты дотрагиваешься до моего живота и не видишь, как он округлился”. Я помню, как на съёмочной площадке ты заметила, что мне не удаётся сцена, что я на исходе сил и вдохновения. И тебе одной удалось помочь мне, спасти меня. Я бы хотел обладать твоей душевной мощью, Изабель, походить на тебя, такую сильную, несмотря на внешнюю хрупкость. Когда на тебя обрушились сплетни, ты выстояла. В некоторых африканских деревнях, когда жителям грозит болезнь, в жертву приносят самую красивую девушку, чтобы ублажить гнев демонов. Общине нужна жертва, чтобы победить страх эпидемии.
Ты доисторическая женщина, богатая своими инстинктами, тогда как мужчина, которого лишили его мужественности, становится просто трупом. Роден сумел творить только благодаря силе Камиллы, оставляя ей взамен их былой страсти лишь безумие и усталую любовь.
